Запрет копирования

Вторник, 19.03.2024, 12:00
ОГБПОУ "Чухломский лесопромышленный техникум 
имени Ф. В. Чижова Костромской области"
          

157130, РФ, Костромская обл., Чухломский р-н, пос. Анфимово, ул. Центральная, д.7в

Главная | Мой профиль

Вы вошли как
 Гость | Группа "Гости"Приветствую Вас, Гость | RSS
Приемная кампания 2024 года начата. Выбирая профессию, выбираешь будущее!                                           
Меню сайта
Наш опрос
Оцените мой сайт
Всего ответов: 196
Статистика
Мониторинг доступности сайтов и серверов Host-tracker.com
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Форма входа

Стихи о войне... У каждого, скорее всего, в памяти хранятся строки, от которых проходит дрожь по всему телу.

Строки, написанные поэтами-солдатами той войны,или строки стихов, созданных поэтами послевоенных лет. 

Читаем вместе о том времени.  

 

Помним! Гордимся!

Юлия Друнина

 

На носилках, около сарая, 
На краю отбитого села, 
Санитарка шепчет, умирая: 
- Я еще, ребята, не жила... 
И бойцы вокруг нее толпятся 
И не могут ей в глаза смотреть: 
Восемнадцать - это восемнадцать, 
Но ко всем неумолима смерть... 

Через много лет в глазах любимой, 
Что в его глаза устремлены, 
Отблеск зарев, колыханье дыма 
Вдруг увидит ветеран войны. 

Вздрогнет он и отойдет к окошку, 
Закурить пытаясь на ходу. 
Подожди его, жена, немножко - 
В сорок первом он сейчас году. 

Там, где возле черного сарая, 
На краю отбитого села, 
Девочка лепечет, умирая: 
- Я еще, ребята, не жила... 

 

***
Я столько раз видала рукопашный,
Раз наяву. И тысячу - во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне

 

***

Ты должна!

Побледнев,
Стиснув зубы до хруста,
От родного окопа
Одна
Ты должна оторваться,
И бруствер
Проскочить под обстрелом
Должна.

Ты должна.
Хоть вернешься едва ли,
Хоть "Не смей!"
Повторяет комбат.
Даже танки
(Они же из стали!)
В трех шагах от окопа
Горят.

Ты должна.
Ведь нельзя притворяться
Пред собой,
Что не слышишь в ночи,
Как почти безнадежно
"Сестрица!"
Кто-то там,
Под обстрелом, кричит...

 

 ***

Машенька, связистка, умирала
На руках беспомощных моих.
А в окопе пахло снегом талым,
И налет артиллерийский стих.
Из санроты не было повозки,
Чью-то мать наш фельдшер величал.

...О, погон измятые полоски
На худых девчоночьих плечах!
И лицо - родное, восковое,
Под чалмой намокшего бинта!..

Прошипел снаряд над головою,
Черный столб взметнулся у куста...

Девочка в шинели уходила
От войны, от жизни, от меня.
Снова рыть в безмолвии могилу,
Комьями замерзшими звеня...

Подожди меня немного, Маша!
Мне ведь тоже уцелеть навряд...

Поклялась тогда я дружбой нашей:
Если только возвращусь назад,
Если это совершится чудо,
То до смерти, до последних дней,
Стану я всегда, везде и всюду
Болью строк напоминать о ней -
Девочке, что тихо умирала
На руках беспомощных моих.

И запахнет фронтом - снегом талым,
Кровью и пожарами мой стих.

Только мы - однополчане павших,
Их, безмолвных, воскресить вольны.
Я не дам тебе исчезнуть, Маша, -
Песней возвратишься ты с войны!

 

                Я курила недолго...

Я курила недолго, давно — на войне.
(Мал кусочек той жизни, но дорог!)
До сих пор почему-то вдруг слышится мне:
«Друг, оставь «шестьдесят» или «сорок»!»

И нельзя отказаться — даешь докурить.
Улыбаясь, болтаешь с бойцами.
И какая-то новая крепкая нить
Возникала тогда меж сердцами.

А за тем, кто дымит, уже жадно следят,
Не сумеет и он отказаться,
Если кто-нибудь скажет:
«Будь другом, солдат!» —
И оставит не «сорок», так «двадцать».

Было что-то берущее за душу в том,
Как делились махрой на привале.
Так делились потом и последним бинтом,
За товарища жизнь отдавали...

И в житейских боях я смогла устоять,
Хоть бывало и больно, и тяжко,
Потому что со мною делились опять,
Как на фронте, последней затяжкой.

 

А. Дольский



Баллада о без вести пропавшем

Меня нашли в четверг на минном поле.
В глазах разбилось небо, как стекло,
и всё, чему меня учили в школе, 
в соседнюю воронку утекло.
Друзья мои по роте и по взводу
ушли назад, оставив рубежи,
и похоронная команда на подводу
меня забыла в среду положить.

И я лежал и пушек не пугался,
напуганный до смерти всей войной,
и подошёл ко мне какой-то Гансик
и наклонился тихо надо мной.
И обомлел недавний гитлерюгенд,
узнав в моём лице своё лицо,
и удивлённо плакал он, напуган
моей или своей судьбы концом.

О жизни не имея и понятья,
о смерти рассуждая как старик,
он бормотал молитвы ли, проклятья,
но я не понимал его язык.
И чтоб не видеть глаз моих незрячих,
в земле не нашей, мой недавний враг,
он закопал меня, немецкий мальчик, - 
от смерти думал откупиться так.

А через день, когда вернулись наши,
убитый Ганс в обочине лежал.
Мой друг сказал:- Как он похож на Сашу!
Теперь уж не найдёшь его, а жаль...

И я лежу уже десятилетья
в земле чужой, я к этому привык
и слышу, надо мной играют дети,
но я не понимаю их язык.

                                                                        1978

 

 

Роберт Рождественский 


Баллада о красках 

Был он рыжим,
как из рыжиков рагу.
Рыжим, 
словно апельсины на снегу.
Мать шутила, 
мать веселою была: 
«Я от солнышка сыночка родила...»
А другой был чёрным-чёрным у неё.
Чёрным, 
будто обгоревшее смолье.
Хохотала над расспросами она, 
говорила:
«Слишком ночь была черна!..»
В сорок первом, 
в сорок памятном году 
прокричали репродукторы беду.
Оба сына, оба-двое, соль Земли —
поклонились маме в пояс.
И ушли.
Довелось в бою почуять молодым 
рыжий бешеный огонь 
и черный дым, 
злую зелень застоявшихся полей, 
серый цвет прифронтовых госпиталей.
Оба сына, оба-двое, два крыла, 
воевали до победы.
Мать ждала.
Не гневила, 
не кляла она судьбу.
Похоронка
обошла её избу.
Повезло ей. 
Привалило счастье вдруг.
Повезло одной на три села вокруг.
Повезло ей. 
Повезло ей! 
Повезло!— 
Оба сына 
воротилися в село.
Оба сына.
Оба-двое. 
Плоть и стать.
Золотистых орденов не сосчитать.
Сыновья сидят рядком — к плечу плечо.
Ноги целы, руки целы — что еще?
Пьют зеленое вино, как повелось...
У обоих изменился цвет волос.
Стали волосы — 
смертельной белизны!
Видно, много 
белой краски 
у войны.

                                                                  1972 

 

Константин Симонов
 


 

Товарищ

Вслед за врагом пять дней за пядью пядь
Мы по пятам на Запад шли опять.

На пятый день под яростным огнем
Упал товарищ, к Западу лицом.

Как шел вперед, как умер на бегу,
Так и упал и замер на снегу.

Так широко он руки разбросал
Как будто разом всю страну обнял.

Мать будет плакать много гороьких дней,
Победа сына не воротит ей.

Но сыну было - пусть узнает мать -
Лицом на Запад легче умирать.

                                                       1941 г.

 

       Из цикла "С тобой и без тебя"

Майор привез мальчишку на лафете,
Погибла мать, сын не простился с ней.
За десять лет на том и этом свете
Ему зачтутся эти десять дней.

Его везли из крепости, из Бреста
Был исцарапан пулям лафет
Отцу казалось, что надежней места
Отныне в мире для ребенка нет.

Отец был ранен, и разбита пушка
Привязанный к щиту, чтоб не упал,
Прижав к груди заснувшую игрушку
Седой мальчишка на лафете спал.

Мы шли ему навстречу из России.
Проснувшись, он махал войскам рукой...
Ты говоришь, что есть еще другие,
Что я там был и мне пора домой...

Ты это горе знаешь понаслышке,
А нам оно оборвало сердца.
Кто раз увидел этого мальчишку
Домой прийти не сможет до конца.

Я должен видеть теми же глазами
Которыми я плакал там, в пыли,
Как тот мальчишка возвратится с нами
И поцелует горсть своей земли.

За все, чем мы с тобою дорожили,
Призвал нас к бою воинский закон.
Теперь мой дом не там, где прежде жили,
А там, где отнят у мальчишки он.

                                                            1941 г.

 

 У огня

Кружится испанская пластинка.
Изогнувшись в тонкую дугу,
Женщина под черною косынкой
Пляшет на вертящемся кругу.

Одержима яростною верой
В то, что он когда-нибудь придет,
Вечные слова "Yo te quiero"*
Пляшущая женщина поет.

В дымной, промерзающей землянке,
Под накатом бревен и земли,
Человек в тулупе и ушанке
Говорит, чтоб снова завели.

У огня, где жарятся консервы,
Греет свои раны он сейчас,
Под Мадридом продырявлен в первый
И под Сталинградом - в пятый раз.

Он глаза устало закрывает,
Он да песня - больше никого...
Он тоскует? Может быть. Кто знает?
Кто спросить посмеет у него?

Проволоку молча прогрызая,
По снегу ползут его полки.
Южная пластинка, замерзая,
Делает последние круги.

Светит догорающая лампа,
Выстрелы да снега синева...
На одной из улочек Дель-Кампо
Если ты сейчас еще жива,

Если бы неведомою силой
Вдруг тебя в землянку залучить,
Где он, тот голубоглазый, милый,
Тот, кого любила ты, спросить?

Ты, подняв опущенные веки,
Не узнала б прежнего, того,
В грузном поседевшем человеке,
В новом, грозном имени его.

Что ж, пора. Поправив автоматы,
Встанут все. Но, подойдя к дверям,
Вдруг он вспомнит и мигнет солдату:
"Ну-ка, заведи вдогонку нам".

Тонкий луч за ним блеснет из двери,
И метель их сразу обовьет.
Но, как прежде, радуясь и веря,
Женщина вослед им запоет.

Потеряв в снегах его из виду,
Пусть она поет еще и ждет:
Генерал упрям, он до Мадрида
Все равно когда-нибудь дойдет.

                                                            1943 г.

 

Эдуард Асадов

 

Письмо с фронта

Мама! Тебе эти строки пишу я, 
Тебе посылаю сыновний привет, 
Тебя вспоминаю, такую родную, 
Такую хорошую - слов даже нет! 

Читаешь письмо ты, а видишь мальчишку, 
Немного лентяя и вечно не в срок 
Бегущего утром с портфелем под мышкой, 
Свистя беззаботно, на первый урок. 

Грустила ты, если мне физик, бывало, 
Суровою двойкой дневник "украшал", 
Гордилась, когда я под сводами зала 
Стихи свои с жаром ребятам читал. 

Мы были беспечными, глупыми были, 
Мы все, что имели, не очень ценили, 
А поняли, может, лишь тут, на войне: 
Приятели, книжки, московские споры - 
Все - сказка, все в дымке, как снежные горы... 
Пусть так, возвратимся - оценим вдвойне! 

Сейчас передышка. Сойдясь у опушки, 
Застыли орудья, как стадо слонов, 
И где-то по-мирному в гуще лесов, 
Как в детстве, мне слышится голос кукушки... 

За жизнь, за тебя, за родные края 
Иду я навстречу свинцовому ветру. 
И пусть между нами сейчас километры - 
Ты здесь, ты со мною, родная моя! 

В холодной ночи, под неласковым небом, 
Склонившись, мне тихую песню поешь 
И вместе со мною к далеким победам 
Солдатской дорогой незримо идешь. 

И чем бы в пути мне война ни грозила, 
Ты знай, я не сдамся, покуда дышу! 
Я знаю, что ты меня благословила, 
И утром, не дрогнув, я в бой ухожу!

 

В.Высоцкий


              Братские могилы

На братских могилах не ставят крестов, 
И вдовы на них не рыдают, 
К ним кто-то приносит букеты цветов,
И Вечный огонь зажигают. 

Здесь раньше вставала земля на дыбы, 
А нынче — гранитные плиты. 
Здесь нет ни одной персональной судьбы — 
Все судьбы в единую слиты. 

А в Вечном огне виден вспыхнувший танк, 
Горящие русские хаты, 
Горящий Смоленск и горящий рейхстаг, 
Горящее сердце солдата. 

У братских могил нет заплаканных вдов — 
Сюда ходят люди покрепче. 
На братских могилах не ставят крестов, 
Но разве от этого легче?..
                                                                     1964 г.

 

 Он не вернулся из боя

Почему все не так? Вроде все как всегда:
То же небо — опять голубое,
Тот же лес, тот же воздух и та же вода,
Только он не вернулся из боя.

Мне теперь не понять, кто же прав был из нас
В наших спорах без сна и покоя.
Мне не стало хватать его только сейчас,
Когда он не вернулся из боя.

Он молчал невпопад и не в такт подпевал,
Он всегда говорил про другое,
Он мне спать не давал, он с восходом вставал,
А вчера не вернулся из боя.

То, что пусто теперь, — не про то разговор,
Вдруг заметил я — нас было двое.
Для меня будто ветром задуло костер,
Когда он не вернулся из боя.

Нынче вырвалась, будто из плена, весна,
По ошибке окликнул его я:
— Друг, оставь покурить! — А в ответ — тишина:
Он вчера не вернулся из боя.

Наши мертвые нас не оставят в беде,
Наши павшие — как часовые.
Отражается небо в лесу, как в воде,
И деревья стоят голубые.

Нам и места в землянке хватало вполне,
Нам и время текло для обоих.
Все теперь одному. Только кажется мне,
Это я не вернулся из боя.
                                                                     1969 г.

 


 Баллада о новом времени

Как призывный набат, прозвучали в ночи тяжело шаги,- 
Значит, скоро и нам уходить и прощаться без слов. 
По нехоженным тропам протопали лошади, лошади, 
Неизвестно к какому концу унося седоков. 

Наше время - иное, лихое, но счастье, как встарь, ищи! 
И в погоню за ним мы летим, убегающим, вслед. 
Только вот в этой скачке теряем мы лучших товарищей, 
На скаку не заметив, что рядом товарищей нет. 

И еще будем долго огни принимать за пожары мы, 
Будет долго зловещим казаться нам скрип сапогов, 
Про войну будут детские игры с названьями старыми, 
И людей будем долго делить на своих и врагов. 

А когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется, 
И когда наши кони устанут под нами скакать, 
И когда наши девушки сменят шинели на платьица,-
Не забыть бы тогда, не простить бы и не потерять!

 

Ольга Берггольц
 


               

Блокадная ласточка

Сквозь года, и радость, и невзгоды
вечно будет мне сиять одна -
та весна сорок второго года,
в осажденном городе весна.

Маленькую ласточку из жести
я носила на груди сама.
Это было знаком доброй вести,
это означало: "Жду письма".

Этот знак придумала блокада.
Знали мы, что только самолет,
только птица к нам, до Ленинграда,
с милой-милой родины дойдет.

...Сколько писем с той поры мне было.
Отчего же кажется самой,
что доныне я не получила
самое желанное письмо?!

Чтобы к жизни, вставшей за словами,
к правде, влитой в каждую строку,
совестью припасть бы, как устами
в раскаленный полдень - к роднику.

Кто не написал его? Не выслал?
Счастье ли? Победа ли? Беда?
Или друг, который не отыскан
и не узнан мною навсегда?

Или где-нибудь доныне бродит
то письмо, желанное, как свет?
Ищет адрес мой и не находит
и, томясь, тоскует: где ж ответ?

Или близок день, и непременно
в час большой душевной тишины
я приму неслыханной, нетленной
весть, идущую еще с войны...

О, найди меня, гори со мною,
ты, давно обещанная мне
всем, что было,- даже той смешною
ласточкой, в осаде, на войне...
                                                                  1945 г.

                                         

***
Скрипят, скрипят по Невскому полозья:
На детских санках, узеньких, смешных,
В кастрюльках воду голубую возят,
Дрова и скарб, умерших и больных.
Вот женщина ведёт куда-то мужа,
Седая полумасса на лице,
В руках бидончик, - это суп на ужин.
Свистят снаряды, свирепеет стужа…
- Товарищи, мы в огненном кольце!
А девушка с лицом заиндевелым,
Упрямо стиснув почерневший рот,
Завернутое в одеяло тело
На Охтенское кладбище везёт.
Скрипят полозья в городе, скрипят.
Как многих нам уже недосчитаться!
Но мы не плачем: правду говорят,
Что слезы вымерзли у ленинградцев.
Я никогда героем не была,
Не жаждала ни славы, ни награды.
Дыша одним дыханьем с Ленинградом
Я не геройствовала, а жила.
И если чем-нибудь могу гордиться,
То, как и все друзья мои вокруг,
Горжусь, что до сих пор могу трудиться,
Не складывая ослабевших рук.
Горжусь, что в эти дни, как никогда,
Мы знаем вдохновение труда.
В грязи, во мраке, в голоде, в печали,
Где смерть, как тень, тащилась по пятам,
Таким мы счастливыми бывали,
Такой свободой бурною дышали,
Что внуки позавидовали б нам.
Да здравствует, да царствует всегда
Простая человеческая радость,
Основа обороны и труда,
Бессмертие и сила Ленинграда!

 

Муса Джалиль

                   

                     

Варварство


Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.
Пришел хмельной майор и медными глазами
Окинул обреченных... Мутный дождь
Гудел в листве соседних рощ
И на полях, одетых мглою,
И тучи опустились над землею,
Друг друга с бешенством гоня...
Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки!
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля.
Своими видел я глазами,
Как солнце скорбное, омытое слезами,
Сквозь тучу вышло на поля,
В последний раз детей поцеловало,
В последний раз...
Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас
Он обезумел. Гневно бушевала
Его листва. Сгущалась мгла вокруг.
Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,
Он падал, издавая вздох тяжелый.
Детей внезапно охватил испуг,--
Прижались к матерям, цепляясь за подолы.
И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятье,
Что вырвалось у женщины одной.
Ребенок, мальчуган больной,
Головку спрятал в складках платья
Еще не старой женщины. Она
Смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка!
Все понял, понял все малютка.
-- Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! --
Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу, против дула прямо...
-- Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь? --
И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
-- Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты
вольно.
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно.--
И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!
Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.
Заплакала земля в тоске глухой,
О, сколько слез, горячих и горючих!
Земля моя, скажи мне, что с тобой?
Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,
Но испытала ль ты хотя бы раз
Такой позор и варварство такое?
Страна моя, враги тебе грозят,
Но выше подними великой правды знамя,
Омой его земли кровавыми слезами,
И пусть его лучи пронзят,
Пусть уничтожат беспощадно
Тех варваров, тех дикарей,
Что кровь детей глотают жадно,
Кровь наших матерей...

 

Константин Ваншенкин


Весной сорок пятого


Мелькали дома и опушки,
Дымился туман над водой.
И мылся в гремящей теплушке
Чуть свет лейтенант молодой.
Он ждать не хотел остановки,
Входя в ослепительный день.
А сзади его для страховки
Держали за брючный ремень.
Стоял он в летящем вагоне,
Судьбу принимая свою,
И лили ему на ладони
Воды неудобной струю.
В разбитом очнувшемся мире,
Мечтавшем забыть про беду,
Уже километра четыре
Он мылся на полном ходу.
Смеющийся, голый по пояс,
Над самым проемом дверей.
И яростно нес его поезд
В пространство - скорей и скорей!
Пред странами всеми, что плыли
В предчувствии мирной страды,
Военного пота и пыли
Усердно смывал он следы -
Весной сорок пятого года,
Своею удачей храним...
Солдаты стрелкового взвода,
Как в раме, стояли за ним.

 

Алексей Сурков

А мы с тобой, брат, из пехоты,
А летом лучше, чем зимой.
С войной покончили мы счеты...
Бери шинель - пошли домой.
Война нас гнула и косила.
Пришел конец и ей самой.
Четыре года мать без сына...
Бери шинель - пошли домой.
К золе и пеплу наших улиц
Опять, опять, товарищ мой,
Скворцы пропавшие вернулись...
Бери шинель - пошли домой.
А ты с закрытыми очами
Спишь под фанерною звездой.
Вставай, вставай, однополчанин,
Бери шинель - пошли домой.
Что я скажу твоим домашним,
Как встану я перед вдовой?
Неужто клясться днем вчерашним?
Бери шинель - пошли домой.
Мы все - войны шальные дети,
И генерал, и рядовой
Опять весна на белом свете...
Бери шинель - пошли домой. 


 

Мы В Контакте
Мы в Контакте
Профтех ИСО
ВХОД СДО "Питание"
Анализ сайта
Анализ сайта
Я привит!
Календарь
Погода в Чухломе
Яндекс.Погода
ТРУДНО? ПОЗВОНИ!

ЕДИНЫЙ ДЕТСКИЙ 
ТЕЛЕФОН ДОВЕРИЯ 
8-800-2000-122
Видео
Архив записей
Поиск
Полезные ссылки
  • Министерство образования РФ
  • УЧРЕДИТЕЛЬ ОУ - Департамент образования и науки Костромской области
  • Интернет-представительство ОГБПОУ "Чухломский лесопромышленный техникум им. Ф.В.Чижова Костромской области"
  • Независимая оценка качества 2017
  • Базовый центр поддержки инклюзивного профессионального образования Костромской области
  • Региональный центр Абилимпикс
  • Российский общеобразовательный портал
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • Молодежный образовательный форум "Патриот"
  • Открытый класс. Сетевые образовательные сообщества.
  • Всероссийский бесплатный конструктор электронных портфолио
  • Сообщество взаимопомощи учителей
  • официальный Интернет-портал ВФСК ГТО
  • Баннеры
    ЕГЭ, единый государственный экзамен


    Контактная информация:

    Юридический адрес: 157130 Костромская область, Чухломский район, пос. Анфимово, ул. Центральная, 7в 

    Директор - Ксенофонтова Елена Александровна

    Тел/факс: (49441) 2 – 23 – 41

    тел. 8(49441)2-20-01 (секретарь)

    E-mail: lizey06@mail.ru

    © ОГБПОУ "Чухломский лесопромышленный техникум им. Ф.В.Чижова Костромской области"